Мимолетное увлечение - Страница 40

– Какого черта? Что еще за ерунда? – Тристан бросился к ней, и Лула отступила к стене. Кровь так и стучала в ее висках, голова отчаянно кружилась.

Лула вскинула руку, останавливая его.

– Правда заключается в том, что я больше так не могу – притворяться, что ничего от тебя не хочу. Потому что на самом деле я хочу – и схожу с ума при мысли о том, что у меня никогда этого не будет!

– Чего же ты хочешь на самом деле? – в ярости прорычал Тристан.

Она посмотрела ему в глаза и выпалила:

– Я хочу надеяться, что когда-нибудь ты захочешь жениться на мне. Хочу равноправное партнерство и крепкий семейный союз для своих будущих детей, которого у меня никогда не было. Хочу, чтобы ты ставил отношения со мной выше всего остального. Даже своей хваленой бизнес-империи.

Тристан посмотрел на нее так, словно она влепила ему пощечину.

– «Захотеть жениться» – это не про меня. – Задумчиво потерев подбородок, он сухо рассмеялся. – Боюсь, моя бедная голова этого не выдержит и взорвется.

От того, как легкомысленно он относится к столь важным для нее понятиям, слезы хлынули из глаз Лулы.

– Если ты не мог заставить себя жениться на женщине, которую считал для себя идеальной партией, у меня-то уж точно нет ни малейших шансов, – прошептала она, силясь унять дрожь в подбородке.

Тристан нахмурился:

– Погоди-ка, ты говоришь о Марси?

– Я не могу быть «запасным вариантом», нужным тебе лишь для того, чтобы забыть другую, Тристан. Для этого ты мне слишком небезразличен.

Потеряв дар речи, он просто стоял и смотрел на нее с открывшимся от изумления ртом.

Лула обреченно кивнула, понимая, что он никогда не сможет – и не захочет – дать заверения, которые она так жаждет услышать, и, оттолкнув его, вышла из комнаты.

Глава 10

Тристан смотрел в иллюминатор самолета, пролетавшего над пологими холмами Северной Англии по пути в Эдинбург, и размышлял над озарением, поразившим его среди ночи. Он вдруг осознал: для того, чтобы двигаться вперед, он должен покончить со всеми незавершенными делами.

Если он не собирался провести остаток жизни в сумбуре и одиночестве, ему требовалось преодолеть гнев и разочарование, неустанно изводившие его на протяжении многих месяцев, нет, сказать по правде, даже лет. И сделать это следовало прямо сейчас.

Спустя пару часов Тристан, сгорая от волнения, стоял на пороге дома, в котором жили его брат и Марси. До сего момента он и мысли не допускал о том, чтобы увидеть кого-либо из них, так что это определенно можно было считать важным шагом вперед.

Открыв дверь, Марси картинно застыла на пороге, ее рот широко открылся, а глаза чуть не вылезли из орбит.

– Тристан!

Он ожидал, что на него обрушится шквал ожесточенного негодования, но ничего подобного не последовало. Странно, но сейчас Марси казалась Тристану самой обыкновенной, словно ее изюминка, которая когда-то так привлекала его, вдруг исчезла.

– Привет, Марси, можно войти?

Она беспомощно оглянулась, словно надеялась, что из дома кто-то выйдет ей на подмогу.

– Джона нет дома. Но он вернется через несколько минут.

– Хорошо, я подожду. Мне нужно поговорить с вами обоими.

Помявшись пару секунд, Марси кивнула и впустила его в дом. Она провела Тристана в гостиную и неловко застыла поодаль. Он огляделся, оценив ультрасовременный интерьер.

– Красиво.

– Спасибо.

Она в смущении сжала руки.

– Марси, почему ты никогда не говорила мне, что была несчастна? – вдруг спросил Тристан.

Не веря своим ушам, она всполошенно уставилась на него:

– Я пыталась, Тристан, но ты всегда был слишком занят, чтобы воспринимать мои проблемы всерьез.

Он в недоумении воззрился на нее:

– У тебя было немало возможностей поговорить со мной.

– А так ли это? – Она вздохнула и опустила глаза. – Слушай, мне жаль, что все обернулось именно так. Признаю, мне не удалось справиться с ситуацией.

– Ничего не поделаешь, – отозвался Тристан, чувствуя, что еще не избавился от обиды, хотя в последнее время не ощущал и тени былой ярости. – Что сделано, то сделано. Я был идиотом, не замечавшим, что творится у меня под носом.

Она шагнула вперед, моляще простирая руки.

– Я не хотела сделать тебе больно, Тристан. Я и не думала, что тебя так взволнует наш разрыв.

– Ты не думала, что меня это взволнует? – изумился он.

– Ты никогда не открывался мне, вечно держал меня на расстоянии. Ты убедил меня, что у нас нет будущего, когда отказался даже обсуждать тему свадьбы.

– Но ты знала мое отношение к браку с тех самых пор, как мы стали встречаться. Я всегда был честен с тобой, Марси.

– Знаю, и я считала, что этого будет достаточно. Но потом я осознала, что это не так, меня это злило, и мы стали все больше отдаляться друг от друга. – Она в ярости взглянула на него. – Джон заставил меня почувствовать себя желанной.

– Ну да, Джону всегда удавалось давать людям то, что они хотят.

Марси помрачнела:

– Слушай, он тоже ужасно переживает по этому поводу.

Тристан закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Сейчас, оказавшись наедине с Марси, он удивлялся тому, что был к ней совершенно безразличен, – это было особенно очевидно по сравнению с тем, что он чувствовал к Луле. Он считал Марси красивой и умной, в ее обществе было легко, но она никогда не будоражила его так, как Лула.

Тристан был слишком оскорблен тем, что ему лгали, что его бросили. Обида захлестнула его, и он как-то упустил из виду тот факт, что совсем не скучает по Марси. Приехав сюда, он наконец-то подвел черту под этой частью своей жизни.

Образ Лулы вспыхнул перед его мысленным взором, когда Марси упомянула о его отказе даже обсуждать свадьбу. Грудь Тристана болезненно сдавило, стоило ему вспомнить, что он говорил Луле то же самое. Неудивительно, что она сочла отношения с ним делом безнадежным.